«Нуреев»: история в деталях

Ранее мы уже писали о балете «Нуреев», поэтому сегодня обратимся к деталям. Опоздавшим, как и я, к премьере на пару лет, в пику собственному отзыву скажу — во избежание излишней предвзятости не читайте рецензии о спектакле! Творчество Кирилла Серебренникова все-таки направлено на апостериорное суждение, основанное на первом впечатлении зрителя. Штудируя грамотные через раз рецензии существует риск пародирования мнений личного восприятия.

«Нуреева» трудно назвать балетом в преимущественном понимании. Такое представление — скорее качественное театральное шоу на стопах академизма.

Про музыку имеет место двоякое мнение: Чайковский, Глазунов, Шенберг — многочисленное заимствование музыкальных цитат атмосферно повлияло на телепортацию смотрящих в прошлое, однако напрочь лишило второе действие индивидуальной привязки. Идейно приём по месту и здорово подобран, зритель в точности осознает в каком периоде находится. Но все же, сдержанность определяет вкус. К вопросу о необходимости — есть либретто. Задать бы только тон, а не переигрывать легендарные партитуры, при всем уважении, не хватает новаций в стиле композитора.

Декорации вполне убедительно могут существовать как самостоятельное произведение искусства. Сцена буквально заставлена реквизитом и сопутствующими аксессуарами с отсылкой на жизнь Нуреева. Подобную концентрацию тщательно статарных декораций в балете встретить, как правило, не приходится. Полноценное обилие деталей невозможно распознать за один просмотр. Именно здесь следуют осложнения. Экий притягательный фон порой поглощает исполнителей, что является бессмысленной потерей для спектакля: когда в постановке задействованы артисты такого уровня, преступно не дать им возможность воспеть свой мощнейший потенциал. Хотя, яркие хореографические сцены тоже присутствуют.

Красноречиво выглядят портреты сменяемых правителей, вытесненные годами, демонстрируя период перехода от царской России до большевистских идей, лишь икона Агриппины Вагановой остаётся неизменной. Невзирая на политический режим, Академия стоит особняком.

Тройка создателей Серебренников-Демуцкий-Посохов не стремились к протокольному описанию судьбы несравненного артиста, поэтому не стоит ждать документальное изложение в танце. Спектакль представляет коллаборацию фрагментов сценической и личной биографии Нуреева, распроданных на аукционах Сhristie'sв Париже и Нью-Йорке.

Рой впечатлений от картины «Улица Росси». Хореографическая ломка духа наглядно повествует о скрипучем механизме коммунистической системы, музыкально акцентирует на существующих сбоях в устоях Красной политики. Повсюду железный занавес, пролетариат танцует свою роль, прыжок Нуреева.

Булонский лес, поясню всуе — внушительных размеров парк на окраине Парижа, известный своим гостеприимством для граждан, ориентированных на легкий заработок ярмарки тел и прочих меньшинств в тайских традициях. На контрасте с вакуумом коммунистов раскрепощенный танец трансвеститов завораживает как героя, так и зрителя.

Письма к Руди – крайне проникновенные сцены. Они еще так живы. Время ускользает неминуемо и неумолимо. Сожаления недосказанности. Есть пронзительная духовность в решении режиссера дать возможность друзьям-артистам воодушевленно апеллировать к бессмертной душе Рудольфа Нуреева.

Хореография писем учеников в исполнении Дениса Савина так искренна и так чиста, так бесконечно драматична. Декламация писем одновременно с музыкой изощренно влияет на зрителя и вместе с тем упрощает восприятие танца. Балет самодостаточен без слов.

Необычное хореографическое решение, отразившееся в истории любви с Эриком Бруном (Александр Волчков), абсолютно однозначно для толкования, при этом столь же деликатно, насколько и выразительно. В письме известных балерин расцветает признание.

Непередаваемую роль в личной жизни и карьере Нуреева (Игорь Цвирко) сыграла встреча с звездой мирового балета Марго Фонтейн (Кристина Кретова). Многогранный дуэт длинною в 20 лет, полный нежности, воспроизведен столь трогательно и емко. В хронологическом беспорядке эпизодов можно пропустить, что именно это слияние повлекло истинный триумф Нуреева.

Король Солнце буквально слепит глаз и даже выбивается из общей тональности спектакля. Аллегория в лице короля Франции Людовика XIV (основателя первой французской балетной школы) и Нуреева (прогрессивного новатора) кажется слегка надуманной. Тем не менее, даже при этом нарочитом переборе, сценически продумано феноменально. В эпоху барокко правители приглашали ко двору мужчин, поющих высоким голосом. Они — символ божественного. Владимир Магомадов (контратенор), воспевая, превозносит Короля Солнце.

Известно, что Нуреев тратил баснословные средства на недвижимость, одним из его приобретений является архипелаг Ли-Галли. Интригует очередное режиссерское решение, воплощающее кромешное одиночество короля на одном из своих островов.

Картина «Тени», подобно оригиналу, неимоверно зрелищная. Главной ее особенностью стало участие мужчин. Если Петипа вкладывал в понятие «балет», все что связано с женским изяществом, Нуреев раскидал стереотипы, показал исключительную значимость и диапазон возможностей мужского танца.

Финал пронизан безмерной печалью, Нуреев продолжает дирижировать в безмолвии. Он возле нас, но уже не здесь.

Текст: Вера Сергеева

Фото: Батыр Аннадурдыев