Балет
"Четыре персонажа в поисках сюжета"
Три недели минуло со дня премьеры одноактных балетов имени Махара Вазиева. Надо сказать, что чувства от увиденного весьма и весьма противоречивые. Известно, что мысль собрать разных по стилю и происхождению хореографов в один спектакль зародилась в период пандемии и принадлежит именно худруку Большого театра, однако наличие идеи как таковой просматривается слабо. Подобные эксперименты с позиции руководства я оправдываю. Наверное действительно после длительного перерыва необходим был такой общий проект, позволяющий занять одновременно большое количество артистов, что безусловно положительно влияет не только на процесс возвращения к форме, но и зажигает коллектив свежим веянием. Так что же вышло, а что нет?
на музыку Михаила Глинки и Николая Римского-Корсакова
Девятый вал
хореограф-постановщик – Брайан Ариаc
"Девятый вал" Пуэрто-Риканского хореографа Брайана Ариеса на музыку Глинки и Римского-Корсакова по моим ощущениям наиболее удачная постановка из всей этой авантюры.
Хореограф симпатизирует русской живописи и культуре в целом, поэтому он замкнул концепцию своего спектакля на известной картине мариниста Ивана Айвазовского. Основной и единственной декорацией служит живая проекция полотна на арьерсцене. Отсюда и название – Девятый Вал.
Сюжет картины можно использовать в качестве либретто, описывающего суровую морскую стихию и ее последствия. Ариес использует творчество двух композиторов для передачи разных состояний моря. Русский композитор Николай Римский-Корсаков с детских лет грезил о море, изучил все, что касалось морского дела, даже учился в Морском корпусе, а после осуществил кругосветное путешествие. Неудивительно, что тема моря прослеживается во всем его творчестве. Неслучайно звучит и музыка Глинки – товарища Айвазовского. Интересно, что не раз они оказывали влияние на творчество друг друга, дополняя его новыми красками. И, действительно, музыкальное отражение характера стихии усилено выразительным исполнением артистов, одновременно ее дразнящих и подражающих ей.
Хореограф симпатизирует русской живописи и культуре в целом, поэтому он замкнул концепцию своего спектакля на известной картине мариниста Ивана Айвазовского. Основной и единственной декорацией служит живая проекция полотна на арьерсцене. Отсюда и название – Девятый Вал.
Сюжет картины можно использовать в качестве либретто, описывающего суровую морскую стихию и ее последствия. Ариес использует творчество двух композиторов для передачи разных состояний моря. Русский композитор Николай Римский-Корсаков с детских лет грезил о море, изучил все, что касалось морского дела, даже учился в Морском корпусе, а после осуществил кругосветное путешествие. Неудивительно, что тема моря прослеживается во всем его творчестве. Неслучайно звучит и музыка Глинки – товарища Айвазовского. Интересно, что не раз они оказывали влияние на творчество друг друга, дополняя его новыми красками. И, действительно, музыкальное отражение характера стихии усилено выразительным исполнением артистов, одновременно ее дразнящих и подражающих ей.
Екатерина Крысанова, Владислав Лантратов
На сцене занято довольно много исполнителей, и поначалу хореографический рисунок выглядит несколько ломаным и суматошным, однако это продолжается лишь короткий отрезок часовой постановки.
Кордебалетом раскатываются волны неспокойного моря. Идея не нова, однако оказывает на зрителя завораживающий эффект. Блистательный дуэт В. Лантратова и Е. Крысановой в очередной раз завоевал приз зрительских симпатий. Сложно сказать, дело непосредственно в постановке или в бешенном магнетизме, который излучает эта пара. Столь искреннее исполнение, будто зритель подглядывает за ними, нежели созерцает подготовленный перформанс.
Кордебалетом раскатываются волны неспокойного моря. Идея не нова, однако оказывает на зрителя завораживающий эффект. Блистательный дуэт В. Лантратова и Е. Крысановой в очередной раз завоевал приз зрительских симпатий. Сложно сказать, дело непосредственно в постановке или в бешенном магнетизме, который излучает эта пара. Столь искреннее исполнение, будто зритель подглядывает за ними, нежели созерцает подготовленный перформанс.
на музыку Дэвида Лэнга
Всего лишь ("JUST")
хореограф-постановщик – Симоне Валастро
После антракта следовала 15-минутная постановка итальянского хореографа Симоне Валастро, вызвавшая во мне массу вопросов.
Балет поставлен на музыку замечательного композитора Дэвида Лэнга, а именно, его песню «Just», написанную в 2015г. Таким образом хореограф решил не уделять внимание раскрытию смысловой подоплеки и сделал постановку одноименной с выбранной музыкой.
«Just» Дэвида Лэнга отражает его собственные ощущения и заметки в Песне Песней Соломона. Песня о взаимной любви, по данным разных трактовок - любви бога к людям и любви мужчины и женщины. Песня песней входит в корпус еврейских религиозных книг и является здесь самой эротичной поэмой. В иудаизме по настоянию Лютера на нее наложен запрет к прочтению до наступления 30-летнего возраста.
Так как же столь смелое яркое сексуальное изречение оказалось таким скучным и унылым в процессе телесного выражения?
Во-первых по силе воздействия фонограмма не может сравниться с эмоциональным зарядом сотворенным оркестром. Фактически хореография построена на мимическом подражании звучащих напевов. Еще одним венцом непонимания оказалась сценография хореографа. По его собственным словам сценография отражает его хореографию. Однако, связь между библейскими мотивами, эротикой и промышленными вентиляторами угадывается с трудом. Я вполне допускаю наличие концепции, однако в этом случае стоит ее разъяснять зрителю.
Балет поставлен на музыку замечательного композитора Дэвида Лэнга, а именно, его песню «Just», написанную в 2015г. Таким образом хореограф решил не уделять внимание раскрытию смысловой подоплеки и сделал постановку одноименной с выбранной музыкой.
«Just» Дэвида Лэнга отражает его собственные ощущения и заметки в Песне Песней Соломона. Песня о взаимной любви, по данным разных трактовок - любви бога к людям и любви мужчины и женщины. Песня песней входит в корпус еврейских религиозных книг и является здесь самой эротичной поэмой. В иудаизме по настоянию Лютера на нее наложен запрет к прочтению до наступления 30-летнего возраста.
Так как же столь смелое яркое сексуальное изречение оказалось таким скучным и унылым в процессе телесного выражения?
Во-первых по силе воздействия фонограмма не может сравниться с эмоциональным зарядом сотворенным оркестром. Фактически хореография построена на мимическом подражании звучащих напевов. Еще одним венцом непонимания оказалась сценография хореографа. По его собственным словам сценография отражает его хореографию. Однако, связь между библейскими мотивами, эротикой и промышленными вентиляторами угадывается с трудом. Я вполне допускаю наличие концепции, однако в этом случае стоит ее разъяснять зрителю.
Пожалуй, прервем рецензию на этом месте и оставим некоторую недосказанность за собой в виду стойких противоречий внутри спектакля. Ибо стоит поддерживать эксперименты Большого театра, осознавая, как трудно пробивать дорогу к новому.
Тем не менее, следует более избирательно относится к сотрудничеству с незрелыми хореографами.
В завершение, хочется отметить, что данное мнение не затрагивает непосредственное исполнение и относится лишь к концептуальным вопросам.
Тем не менее, следует более избирательно относится к сотрудничеству с незрелыми хореографами.
В завершение, хочется отметить, что данное мнение не затрагивает непосредственное исполнение и относится лишь к концептуальным вопросам.
Текст: Вера Сергеева
Фото: Батыр Аннадурдыев
Фото: Батыр Аннадурдыев